Он выбрал ее.

Они жили на ее стипендию и его скромную зарплату лаборанта университета, снимали комнатушку в бедном районе, растили маленькую дочь, но никто из них ни о чем не жалел. Эта была настоящая любовь, преодолевающая все.

Через год, когда нелепая трагическая случайность забрала жизни его родителей, он все-таки вступил в наследство. Родители так и не составили завещания, так и не прописали ничего в официальных бумагах. Видимо, до последнего надеялись, что однажды сын одумается и вернется. Один. Но он оказался сильнее и порядочнее.

И они переехали в настоящий дворец.

В тот же день Александрин Мак-Иш дала себе клятву, что никто из ее детей никогда не будет ни в чем нуждаться. Каждый ее ребенок получал лишь самое лучшее, и за каждым она следила с помощью обширной агентурной сети. Наверное, следовало бы давно успокоиться, ведь все дочери пристроены за достойных мужей, уже давно сами матери, но… Но все никак не мог угомониться и принять свою судьбу ее младшенький. Ее опора и надежда. Ее Эдриш.

Разве так сложно понять, что наследнику княжеского титула и земель не пристало якшаться с солдатней? А лезть в самую гущу битв и получать все новые шрамы? А раз за разом искать общества девиц в борделях, вместо того чтобы обратить внимание на порядочных и перспективных девушек из их круга? А отправляться в эту глушь, где все совсем не в порядке, и обнимать какую-то дерзкую полукровку прямо у нее на глазах?! Неужели ради этого она его рожала?

Но разве он когда-нибудь с ней советовался?

— Мама? — На этот раз уже Эдришу пришлось привлекать внимание матери, вдруг ушедшей в себя настолько глубоко, что по ее лицу начали скользить абсолютно несвойственные ей эмоции: давней печали и мягкой нежности. — Все в порядке?

— Ты стал пахнуть иначе… — отстраненно произнесла княгиня, глядя вроде бы и на сына, но в то же время словно сквозь него. — Знаешь, я вдруг поняла, что мы ни разу не говорили с тобой просто так. По душам. О тебе, твоих собственных желаниях… Почему?

Сколь бы ни были шокирующими слова, но это была его мать. Та, кто всегда преследовала какие-то свои цели и ни одно слово не произносила просто так. И Эдриш саркастично усмехнулся.

— Ты поняла? Сколько же лет тебе понадобилось на это? А ведь тебя называют умнейшей женщиной Средиземья.

— Ты никогда не был покладистым, — понимающе усмехнулась княгиня, вновь пряча под маской высокомерной аристократки случайно проявленную слабость всего лишь женщины. — Наверное, в этом есть и моя вина. Не знаю, поймешь ли ты меня когда-нибудь, но я всегда хотела тебе добра. Ты многого не знаешь.

Вновь став слегка отстраненной, княгиня сдержанно улыбнулась. Продолжать бесперспективный разговор смысла нет — она уже узнала все, что хотела. Точнее — унюхала. И как бы ни была против, придется признать неизбежное — ее сын вырос и наконец пахнет мужчиной.

Тем, в чьи решения не смеет вмешиваться ни одна женщина. Даже если она — его мать.

Вчерашний разговор с мисс Джиллиан был долгим, а словам этой во многом странной, но, без сомнения, умной женщины Александрин привыкла доверять и еще ни разу не ошиблась и не разочаровалась.

Придется поумерить свой пыл и сейчас.

— Вижу, ты раздражен и голоден. Не буду отнимать твое время, раз у нас вновь не выходит диалог. Но поскольку уж прилетела, проведу на твоей станции пару дней. Я все-таки мать — мне интересно, где трудится мой сын.

С этими словами, окончательно испортившими настроение Эдришу, княгиня ушла, оставив за собой шлейф аромата, обещающего скорое вмешательство во все сферы жизни единственного сына.

— Мисс Джиллиан! — Гневный рык начальника станции сотряс стены кабинета и вылетел в приемную. — Объяснитесь!

— Что именно вас интересует, господин Мак-Иш? — невозмутимо отозвалась секретарь, показавшаяся в дверях.

— Что здесь делает моя мать?! — вновь прорычал хайд, даже не думая снижать обороты своей ярости. — Вы дали ей координаты?

— Я, — согласилась снурфа, даже не думая дрожать под хищным взглядом начальства. — Об этом меня попросила доктор О’Нелл, решившая, что вы непременно ее убьете, когда придете в себя. Кстати, помогло? Она жива или все было зря?

К подобному повороту Эдриш оказался не готов. Шанни? То есть в визите матери виновата Шанни? Ох, глупая ты, глупая женщина! Ну, повздорили, с кем не бывает?! Но мать-то зачем вплетать?! Она же им теперь обоим жизни не даст!

— То есть мне все-таки заказывать венок? — деловито уточнила мисс Джиллиан, а на полный непонимания взгляд начальства пояснила: — Для доктора.

— И как я вас до сих пор терплю?! Не подскажете? — вздохнул хайд, у которого уже не осталось сил ни карать, ни просто злиться. — Ну какой венок, а? Никого я не убил и не собираюсь. Вы-то уж должны это понять.

— А я все понимаю, — хмыкнула снурфа, глядя на хайда с легкой снисходительностью умудренной жизнью женщины. — Я все прекрасно понимаю. Кстати, вам не мешало бы тоже. Ужин заказать сюда или сходите в кафе?

— Сюда, — отмахнулся Мак-Иш и с легким недовольством добавил: — И не надо делать из меня идиота, очень вас прошу. Раздражает.

— Я постараюсь, — чинно кивнула секретарь, отправляясь заказывать для шефа ужин и заодно по дороге захватить из его апартаментов свежую одежду. — Но что поделать, если вы сами меня провоцируете?

— Недурно, недурно… — приговаривала госпожа проверяющая на моей кухне спустя всего несколько минут, пока я уточняла у Муара, решившего дождаться окончания операции, не произошло ли еще чего-нибудь из ряда вон выходящего.

Не произошло.

И слава космосу!

Фельдшера я отпустила домой, напомнив, что завтра выходные и приходить не надо. Разве что случится очередной форс-мажор, но тогда я вызову их лично. Муар в свою очередь напомнил, что в воскресенье запланирован турнир по дартсу, и я с сожалением пообещала подумать.

Дожить бы еще до воскресенья…

— Твои запасы или из местных шопов? — поинтересовалась до отвращения бодрая Элла, останавливая свой выбор на земном сорте «пуэр».

— Все продукты местные, — развеяла я ее подозрения, предпочтя заняться ревизией остатков еды.

Все оказалось на месте, и я, хмуро задумавшись на минутку, сдавленно чертыхнулась. Сомневаюсь, что Анатоль добровольно отказался от ужина, так что вариантов немного: либо кормить больше некого, либо шеф ничего ему не сказал.

Последнее предположение оказалось верным — Анатоль, нашедшийся в стационаре на своей койке, с самым печальным видом мусолил какой-то подозрительный батончик из армейского сухпайка, а на мой саркастичный вопрос о голодании ради высших целей угрюмо насупился и начал жаловаться:

— Я, между прочим, в отсутствие хозяев по кухням шарить не приучен.

— Еще скажи, что Мак-Иш тебя не предупредил? — задала я уже практически риторический вопрос, заранее предполагая отрицательный ответ.